Самоход. «Прощай, Родина!» - Страница 41

После боя все оружие – пушку, автоматы, ракетницу – необходимо было разрядить. Экипаж уже выбрался из тесной и загазованной рубки, и внутри остался только заряжающий – Олег Вихров. Нажал он случайно на спуск или зацепился за что-то, но хлопнул выстрел. Экипаж увидел, как рубка внутри озарилась красным огнем. Слышно было, как закричал Олег.

Виктор кинулся к самоходке: он командир и должен был спасти заряжающего и машину.

Он заглянул в открытый люк – Олег сорвал с себя телогрейку и пытался сбить пламя. Ракета шипела, горела, разбрасывая искры, и летала от борта к борту.

Вспыхнула промасленная ветошь, которой обтирали снаряды от пушечного сала.

Ракета залетела к механику-водителю, где располагались моторы и бензобаки. Потеки масла вспыхнули мгновенно, еще немного – и огонь доберется до бензина.

– Олег, из машины!

Заряжающий выбрался из самоходки.

– Бежим, сейчас рванет!

Стоит загореться бензину, как рванут снаряды.

Едва они отбежали на безопасное расстояние, как из люков рвануло пламя и сильно ахнуло. От взрывной волны самоходчики попадали.

– Твою мать! – не выдержал Виктор. – А что случилось-то?

– Ракетница выстрелила, – чуть не плача объяснил Олег. – Я достал ее из чехла, а она…

Виктор похолодел. Он командир, и ему отвечать, хотя его вины нет.

А к самоходке уже бежал комбат.

Самоходчики выстроились, и Виктор поднял руку к ушанке в приветствии.

– Что случилось? – на комбате лица не было. Часть его самоходок сломалась на марше, а сейчас еще и взрыв… И немцы не стреляли, мог ведь быть и просто шальной снаряд.

Виктор не успел ответить, как вперед выступил заряжающий:

– Я виноват. Стал разряжать ракетницу, а она выстрелила.

Даже в сумерках было видно, как побелел комбат.

– Раздолбай! Своими руками боевую машину уничтожил. Новую, только с завода!

Олега сразу отвели к особисту – в каждом полку были представители военной контрразведки.

Виктор не спал в землянке всю ночь – переживал. А утром особист с двумя бойцами пришел за ним. У него отобрали личное оружие – пистолет ТТ, сняли ремень и повели к землянке Особого отдела. Вели под недоуменными взглядами самоходчиков полка – люди как раз шли к кухне на завтрак, и Виктору было стыдно – ведут, как преступника.

Правосудие вершилось быстро. Допрос, протокол – и вот их уже везут на грузовике на станцию, где располагался трибунал. Тоненькая, в несколько листов папка с протоколами. Даже расследовать ничего не надо, заряжающий сам сознался в случайном выстреле. А по генпрокурору Вышинскому признание обвиняемого – царица доказательства его вины.

Виктора слушать никто не стал. Председатель трибунала зачитал обвинительное заключение об уничтожении военной техники и срок. Вихров получил восемь лет, а Виктор – пять. Тюрьму заменили штрафными подразделениями.

Штрафные роты и батальоны были созданы после известного приказа № 227 И.В. Сталина. Существовали они с 25 июля 1942 года по 6 июня 1945 года. Провинившиеся красноармейцы направлялись в штрафные роты, а командиры – в штрафные батальоны. Кто приговором трибунала осуждался на 10 лет, получал 3 месяца штрафного батальона, от 5 до 8 лет – 2 месяца, до 5 лет – один месяц.

Для отправки в эти подразделения формировались маршевые роты. На всех фронтах существовали 65 отдельных штрафных батальонов численностью по 226 человек и 1037 отдельных штрафных рот по 102 человека. Через них за годы войны прошло 427 910 человек, или 1,24 % от численности РККА.

Штрафные подразделения имели постоянный и переменный состав. Постоянный – командир роты или батальона, командиры взводов, связисты и писари. Переменный – осужденные. Освободиться из таких подразделений можно было по отбытии срока, однако это удавалось малому числу. Еще освобождали по ранению. Считалось, что если ранен, значит – смыл свою вину кровью. А еще – за личное мужество в бою. Но таких были единицы.

Сталин не сам придумал штрафные подразделения – они существовали в армиях других стран. Например, Германия ввела их в 1936 году. У них существовала 36-я гренадерская дивизия СС «Дирлевангер», 999-й батальон вермахта для политических, получивших срок от 3 до 5 лет, и пятисотые батальоны – 500, 540, 550, 560 и 561 для военнослужащих, совершивших преступления во время военных действий.

Для Виктора переход из статуса боевого командира, самоходчика, в статус осужденного был шокирующим, он находился буквально в прострации.

В камере их держали недолго. Сформировав маршевую роту в 36 человек, отправили в теплушке к месту дислокации штрафбата. Везли, как заключенных – на окнах решетки, конвой. Через сутки высадили на глухом полустанке, построили в колонну и повели по грунтовке через лес.

Штрафбат располагался в землянках.

Конвой сдал личные дела штрафников в канцелярию. Вновь прибывших построили. На морозе пришлось стоять долго.

Наконец вышел комбат и представитель спецотдела. Они провели перекличку, а потом комбат обратился к присутствующим:

– Всем снять с петлиц знаки отличия. Здесь у всех одно звание – боец. Вышел за территорию батальона – расстрел, за неисполнение приказа командира в бою – расстрел. За трусость и мародерство – расстрел. Разойдись.

Командиры постоянного состава штрафбатов получали повышенное денежное довольствие, дополнительный паек и выслугу лет – месяц службы в штрафбате исчислялся в шесть месяцев.

Штрафные роты и батальоны бросали на самые напряженные и опасные участки фронта, зачастую – в лоб на пулеметы, без предварительной артподготовки. Потери личного состава были ужасающие. Оружие – винтовки – раздавались перед боем, ни пулеметов, ни гранат не было.