Самоход. «Прощай, Родина!» - Страница 94

К оглавлению

Ремонтники повалились на землю.

– Эй, славяне! Механик-водитель нужен и заряжающий на эту машину, – Виктор похлопал ладонью по броне.

Технари переглянулись, и один поднялся:

– Я мехвод с танкового тягача.

– Я не должность спрашиваю, парень. И не водку зову пить. Танки прорвались, видишь?

– Понял, не дурак. Согласен, все лучше, чем в железе ковыряться.

– Но мне еще заряжающий нужен…

Двое технарей, не желая рисковать головой, опустили глаза.

Но разговор услышал водитель бронеавтомобиля. Конечно, разговаривали на повышенных тонах – мотор самоходки работал и шумел.

Водитель подошел сам:

– Меня берешь?

– Беру, давай в рубку. А вы чего встали? Катите бочку, заправляться будем.

Технари побежали к сараю и выкатили из него бочку. Один катил бочку к самоходке, второй нес на плече ручной насос.

Перекачивать топливо пришлось долго и по очереди. На ручке насоса менялись каждые пять минут, но упарились основательно.

Едва они успели закрыть бронелючок, как Виктор скомандовал:

– В машину!

Механик взобрался через свой люк, спереди, заряжающий – через верхний. Опять проблема – танкошлемы только у водителя бронеавтомобиля.

Виктор высунулся в люк:

– Быстро два танкошлема! Мухой!

Один из технарей забрался в разбитую самоходку и принес два шлема. Без них в бою плохо, звук мотора и выстрелы не перекричишь, а то еще и голову о броню разбить можно. СУ-85 не «шерман» с его пробковой обшивкой внутри башни.

Они быстро перезнакомились, а иначе как команды отдавать?

– Виктор.

– Мама Федюней назвала, Федор я, – представился механик-водитель.

– Иван, – коротко сказал заряжающий.

Федора Виктор в лицо уже знал, приходилось сталкиваться.

Он коротко провел инструктаж – сначала для заряжающего.

– Кулак покажу – заряжаешь бронебойным, вот они, в укладке. А ладонь с растопыренными пальцами – тогда осколочными. Они здесь находятся.

– Понял.

– Не попутай смотри. Ошибешься – времени исправить ошибку не будет.

И технику-водителю:

– Если сказал – короткая, останавливаешься. Как только выстрелю, сразу трогаешься. Если командую влево двадцать, значит поворачиваешь влево на двадцать градусов.

– В школе учил, – буркнул водитель. – Да знаю я, воевал в танке. Там команды почти такие же, только командир еще и пинается.

Было такое у танкистов в экипажах на Т-34 с 76-миллиметровой пушкой. Мехвод сидит ниже командира, прямо у его ног. Толкнет его командир носком сапога по правому плечу – поворот вправо, по левому – влево, а обеими ногами – остановка.

Движения и толчки ногами – вынужденная необходимость. Не всегда ТПУ – танковое переговорное устройство работало, а зачастую танкошлемы к нему разъемами не подключали – на первых порах разъемы заедали. При попадании снаряда в танк и пожаре – это потери драгоценных секунд. В таких случаях надо срывать с себя шлем и выскакивать из машины. Не успел за двадцать секунд – сгорел живьем.

– Коли вы такие опытные и умные, вперед! А то распинаюсь я тут перед вами…

Самоходка тронулась. Виктор до половины высунулся из люка – подходящее место присматривал. По пути увидел, как артиллеристы разворачивают у перекрестка «сорокапятку». С появлением у немцев новых танков и модернизацией старых T-III и T-IV пушка оказалась малоэффективной, только по гусеницам бить или в борт танка, если повезет. Потому как ни один экипаж, будь он в здравом уме, свой борт противнику не подставит. Но, видимо, более мощных пушек у командования под рукой не нашлось.

Место для засады нашлось. С пригорка в село, через короткий бревенчатый мост, шла грунтовая дорога. Танки мимо моста не пройдут.

Под мостом ручей, но берега крутые – для танка преграда.

Они свернули вправо и заехали за саманный сарай с сорванной крышей. Самоходка ниже, чем Т-34, на базе которого она сделана, и сарай закрыл ее от дороги полностью.

Когда самоходка встала в засаду, Виктор выбрался из боевой машины и осмотрелся. Кроме основной позиции нужна была еще запасная, а лучше – две. После первых же выстрелов самоходку обнаружат, и если немцы успеют сообщить по рации их координаты, позицию накроет артиллерия. Поэтому два-три выстрела, и надо передвигаться на другое место.

Времени долго выбирать не было, и Виктор нашел укрытие за небольшой копной сена. Не совсем удачная позиция, из-за нее сектор обзора по правую сторону мал.

Он уже возвращался к самоходке, как услышал нарастающий звук мотора – так ревели только немецкие танковые двигатели. У немцев дизельных моторов на танках не было, и перепутать звук бензинового двигателя с дизельным невозможно.

Виктор забрался в самоходку и подключил разъем от танкошлема в ТПУ.

– Что по рации слышно?

– Немцы прорвались, наши вправо отходят; потери большие.

– Так и сказали, открытым текстом?

– Нет. Просто комбат самоходки вызывает, а они молчат.

Да, молчание – знак плохой. Или сгорела самоходка, или находится в низине, где радиосигнал плохо проходит.

– Ваня, давай бронебойный.

Ох, долго Иван заряжает, навыка нет. Но все-таки клацнул затвор, и Виктор припал к прицелу.

Черт, просмотрели они танк! T-III уже миновал мост, остановился и поворачивал башню.

Виктор подвел прицельную марку под башню, нажал спуск. Выстрел! У T-III и T-IV было такое место, где передние и нижние углы башни имели скосы. Если попасть туда, снаряд рикошетом уходил вниз, пробивая верхнюю броню корпуса. Броня же там тонкая, только от гранаты защита, да еще от пуль.

Попадание! Башню сорвало, и от мощного взрыва она отлетела на десяток метров. Видимо, снаряд угодил в боезапас. Так, эти по рации уже ничего и никому не передадут.