Самоход. «Прощай, Родина!» - Страница 74

И тут Юнус выстрелил.

Башня танка замерла и перестала вращаться.

– Стреляй, Юнус! – закричал Виктор. «Пантера» не горела, не дымила, не взорвалась, а стало быть, была опасна.

Самоходка выстрелила еще раз, и танк вспыхнул. Из моторного отделения вырвалось пламя, из люков повалил дым.

Пехотинцы вскинули автоматы, но из «пантеры» никто не выбрался.

Однако даже горящая «пантера» мешала продвижению вперед, занимая перекресток. Обычно мешающую технику цепляли тросом и стаскивали в сторону. Но сейчас к горящей машине было не подойти, она источала сильный жар. Да и опасно было, с минуты на минуту мог взорваться боезапас.

И взрыв прозвучал. Башня подпрыгнула, скособочилась, пушка уткнулась дульным срезом в асфальт.

Виктор решил не ждать, когда танк перестанет гореть – сейчас его не отбуксировать в сторону.

Самоходка свернула вправо и, проехав квартал, повернула еще раз. Здесь вовсю шла стрельба, и пули звонко били по броне. Сразу было не понять, где наши, где немцы. Пушек не было видно, и они осмотрелись через приборы.

– Юнус, впереди двести – пулемет. Мешки видишь?

Рядом с проезжей частью из мешков с землей, выложенных в несколько рядов, было выстроено пулеметное гнездо. Юнус выстрелил – мешки разметало, и пулемет замолк.

Наши пехотинцы побежали вперед, а самоходка двинулась к центру города. Брянск не чета какому-нибудь райцентру, по площади велик, каждый дом и каждый квартал достается с боем, ценой немалой крови.

Немцы за город цеплялись упорно, хотя уже было понятно, что его им не удержать. Танкам в городе не развернуться, простора нет, а пехоты у немцев не хватает.

Хотя Виктора появление «пантеры» насторожило. В первую очередь новыми танками «тигр» и «пантера», так же как и самоходками «фердинанд», снабжались части ваффен-СС, и с «пантерой» Виктор и его экипаж воочию столкнулись впервые.

Разговоров среди танкистов и самоходчиков о новой немецкой бронетехнике после боев на Курской дуге ходило много, только вот «тигра» Виктор не видел еще ни разу. Выпущено их было мало, за все годы войны Германия осилила немногим более пятисот «тигров»: уж больно сложны они были в производстве, да и дороги. Танк мощный, однако тяжел безмерно, редко какой мост мог его выдержать, поэтому своим ходом быстро перебросить их на другой участок фронта не получится. И по железной дороге не лучше. Из-за больших габаритов по ширине перед погрузкой на платформы приходилось снимать боевые гусеницы и ставить узкие, транспортные, а это потеря времени. И платформы нужны специальные – их держали на станциях в тупике, рядом с местом дислокации батальонов этих тяжелых машин.

«Пантера» же очертаниями, особенно в боковой проекции, сильно напоминала наш Т-34, только габаритами больше – и в высоту, и в длину, и в ширину. Ну так ведь удалось подбить!

О подбитой «пантере» Виктор доложил комбату и даже координаты привел. Были на фронте случаи, когда победы одних присваивали себе другие, а это и награды, и денежные премии.

Самоходка с пехотой с боем прошла три квартала, и они вышли к какой-то площади. Виктор приказал на площадь не выезжать, а остановиться на улице: надо было осмотреться, у немцев здесь мог быть узел обороны. А на площади они будут видны со всех сторон, и всадить снаряд в борт могли запросто.

И Виктор, и Юнус через приборы рассматривали улицы, выходящие к площади, и очень скоро обнаружили два пулеметных гнезда. Времени вырыть в земле дзот у немцев не было, и они устроили огневые точки из мешков с землей. Сделали они это быстро, но и обнаружить точку было легко, и так же легко было разрушить ее одним пушечным выстрелом. Так и сделали. Разметали одно гнездо, следом – другое… Только пулеметчики из второй точки снаряда дожидаться не стали. Оставив пулемет, они принялись убегать.

Залегшая было наша пехота стала обходить площадь по периметру, бойцы жались к домам. Какое-никакое, а все укрытие. Спокойнее себя чувствуешь, когда знаешь, что в спину не выстрелят.

Виктор решился – не стоять же у площади до вечера.

– Антон, полный газ, чтобы площадь мухой пролетел!

– Сделаю.

Самоходка качнулась, резко прыгнула вперед и, громыхая гусеницами, помчалась через площадь. Они залетели на улицу и, не сбавляя хода, двинулись дальше, к перекрестку. До него уже оставалось всего каких-то двадцать-тридцать метров, как слева на перекресток стал выезжать немецкий T-III, и тоже гнал.

По тормозам никто ударить не успел, и с грохотом танк и самоходка столкнулись. От удара самоходчиков бросило вперед, на броню. Танкошлемы смягчили удар, но все равно досталось здорово. Виктору показалось, что он на секунду, а то и более лишился сознания.

Когда он очнулся, в машине было темно и тихо. Свет не горел, двигатель заглох. Он потянул носом – не пахнет ли дымом? Вроде нет. Спросил по ТПУ, все ли живы, но ответа не услышал: похоже – ТПУ не работало, поскольку привычного потрескивания в наушниках не услышал.

Стянув с головы танкошлем, он услышал рядом возню.

– Кто живой?

В ответ – забористый мат.

– Яков, это ты?

– А кто же еще? Руку и плечо ушиб здорово. А что это было?

У него, единственного из экипажа, нет возможности смотреть наружу. Его задача – заряжать снаряд в пушку, а не глазеть по сторонам.

– С танком немецким столкнулись.

Виктор приподнялся на сиденье, открыл люк, и в рубке стало светло. Тут он увидел, что Юнус лежит на полу рубки и лицо его в крови.

Подобравшись к люку, Виктор осторожно выглянул – никого. Ни наших, ни немцев, ни гражданского населения. Ну, с гражданскими понятно, попрятались. А из самоходки выбираться надо, загореться может.