Самоход. «Прощай, Родина!» - Страница 84

Самоходка Виктора шла почти в самом конце колонны. Скорость в колонне всегда меньше, чем при одиночном следовании. Да еще по рокаде шли, грунтовой дороге, идущей параллельно линии фронта. Только рокада – это громко сказано. Разбитая бронетехникой, изрытая, в ямах и ухабах – не дорога, а направление. За час едва километров двадцать пять преодолели.

Алексей по ТПУ Виктору доложил:

– Гусеница по правому борту погромыхивает, подтягивать надо.

– До ближайшей остановки дотянем?

– Должны… – по ТПУ разговор короткий.

У самоходки, идущей последней, за Виктором, забарахлил двигатель. Им разрешили остановиться и разобраться вместе с ремонтниками.

Виктор, пользуясь удобным моментом, тоже приказал Алексею встать. Скорее всего, у последней самоходки грязь или вода в топливо попала.

Каждому командиру танка или самоходки выдавали кусок шелковой ткани, похожей на парашютную, и заправлять машину топливом положено было через нее – шелк не пропускал воду и грязь. Но кусок этот в боевых действиях иной раз терялся, и заправлялись так.

Тягач с ремонтниками, шедший замыкающим, тоже встал. Ремонтники с механиком-водителем самоходки осмотром двигателя занялись, а экипаж самоходки Виктора – подтягиванием гусеницы.

Алексей доложил Виктору:

– Дрянь дело, надо один трак выкидывать, подтяжка мало что дает.

Выкидывать трак из гусеницы – дело хлопотное, не на пять минут, да еще и темно.

– Подтяни на сколько сможешь. А как на место прибудем, утром трак уберешь.

– Есть!

Ходовая часть не была сильным местом «тридцатьчетверки», на базе которых делались СУ-85. Особенно досаждали пальцы, соединявшие траки. Присадок к стали, вроде марганца или молибдена, делавших ее износоустойчивой, не хватало.

Пока с подтяжкой возились, ремонтники отремонтировали топливную аппаратуру второй самоходки, и маленькой колонной двинулись в путь. Единственная фара, да еще прикрытая с целью светомаскировки щитком с прорезью, свет давала тусклый и светила недалеко, метров на двадцать.

Алексей для лучшей видимости люк открыл. Через какое-то время он по ТПУ доложил:

– Колонну полка догнали.

Виктор еще удивился про себя: что-то быстро получилось, хотя полчаса на ремонте потеряли. Но потом он присмотрелся и почувствовал, как по коже пробежал мороз.

На наших самоходках и танках светотехника по военному времени скудная: одна фара впереди и один сигнальный фонарь сзади – специально для движения в колонне, чтобы наезда не произошло. А тут на корме два фонаря – по краям, так только на немецких машинах бывает. По очертаниям – вроде «тридцатьчетверка», но темно, деталей не разглядеть. На ухабе самоходку подбросило, и луч фары взметнулся вверх – немного, но достаточно, чтобы у танка башню осветить. А на башне с кормы – круглый люк, такие только на «пантерах» были, для установки пушки в башню.

Мысли в голове заметались. Выстрелить по танку? А вдруг это трофейный? И у наших, и у немцев трофейные танки и самоходки использовались по прямому назначению – Виктор сам на StuG III воевал. С обеих сторон полки были, вооруженные трофейной бронетехникой. Даже войска СС не брезговали нашим Т-34, пушками ЗИС-2 и 3, автоматами ППШ и винтовкой СВТ. Вот только на наших самолетах немцы не воевали, как, впрочем, и мы на их.

По рации с комбатом связаться? А если немцы впереди и радиоволну нашу прослушивают? На трофейной технике наши кресты закрашивали и на их месте звезды рисовали. Но ошибки трагические случались: на большой дистанции крест или звезду не разглядишь, и потому били по силуэту. Их танки T-III, T-IV, T-VI с другими не спутаешь, а силуэт T-V «пантера» с нашим Т-34 очень схож, только «пантера» больше в размерах.

– Михась, заряжай «катушку», – приказал Виктор. – Юрий, будь готов к стрельбе.

– Куда стрелять-то? – удивился наводчик.

– Танк немецкий перед нами. И вполне может быть – не один.

– Может, трофейный, – усомнился наводчик.

Виктор и сам сомневался, иначе бы давно огонь приказал открыть. Но бездумно пальнуть проще простого, а вдруг по своим? Такой грех с души ни одним штрафбатом не смоешь.

Танк, идущий впереди, стал сбрасывать скорость. Их и в самом деле оказалось два. Первый повернул направо, и Виктор отчетливо увидел крест на башне – он был черный, с белой обводкой. Второй «немец» следовал за ним.

– Огонь! – закричал Виктор. Тут и целиться особо не надо было, корма «пантеры» перед носом.

Наводчик влепил снаряд в круглый люк башни.

Люк, в каком бы месте он ни был расположен – сбоку, сверху, снизу – самое слабое место бронирования.

В башне полыхнуло, потом здорово ахнуло.

– Перезаряжать! Бить по первому!

«Пантера» горела, освещая и первый танк, и самоходки. Первая стала разворачиваться, и башня ее двигалась в сторону самоходок. Если немцы успеют выстрелить первыми, самоходчикам конец. Немецкая пушка мощная, и лоб рубки снаряд пробьет играючи.

Самоходка тоже стала разворачиваться к танку. Она еще продолжала разворот, когда Юрий выстрелил. Снаряд угодил в борт моторного отделения – Виктор видел попадание.

Танк замер – видимо, был поврежден двигатель. Однако спустя несколько секунд башня вновь начала поворачиваться – немецкий экипаж уцелел.

Виктор осознал, что его подчиненные ничего уже предпринять не успеют, немцы их опередят.

Выстрел! Виктор непроизвольно зажмурил глаза: страшно, когда смерть рядом, ледяным холодом в лицо дышит.

Однако ничего не произошло. Зато в приборах наблюдения светло стало – это горела вторая «пантера».

Не сплоховал экипаж второй самоходки. После первого прозвучавшего выстрела они не поняли ничего, ведь самоходка Виктора закрывала им обзор. Но свою пушку зарядили. А уж как увидели в отблесках пожара «пантеру», своего шанса не упустили. Этим выстрелом они фактически спасли и экипаж Виктора, и его боевую машину.