Самоход. «Прощай, Родина!» - Страница 91

В один из дней Виктора вызвали в штаб полка, причем к замполиту. Он удивился еще – зачем?

Вошел в комнатушку в избе, где политотдел размещался, доложил о прибытии.

Раньше в армии были политруки и комиссары. Они имели равные права с командиром подразделения и зачастую, не имея военного образования, руководствуясь, как тогда выражались, классовым чутьем, отменяли приказы командиров. Это подрывало один из принципов любой армии – единоначалие. Командир подразделения должен выполнять приказы вышестоящего командования и больше ничьи. И у воинской части может быть только один командир. С началом Великой Отечественной войны, когда армия стала нести большие потери, пагубность политруков осознали, изменили название должности, и эти люди стали на вторых ролях.

Замполит обошел Виктора, осмотрел его.

– Комбинезон грязный, в масле. И сапоги давно гуталина не видели, – укорил он Виктора.

Виктору стало обидно, и он не сдержался:

– Я в самоходке целыми днями, а не в штабе отираюсь!

– Дерзишь! Меня партия сюда поставила! – От возмущения замполит даже покраснел. Сам-то он был в чистой и выглаженной форме, с ослепительно-белым подворотничком, в хромовых, начищенных до зеркального блеска сапогах. А на Викторе – порыжевшие, со сбитыми каблуками кирзовые сапоги и замасленный комбинезон. По сравнению с самоходчиком замполит просто франт.

Замполит процедил:

– Иди на вещевой склад – записку я напишу— и переоденься.

Замполит сел за стол, карандашом настрочил на листке бумаги записку и протянул Виктору.

– Позвольте спросить, товарищ замполит, по какому случаю переодеваться?

– Тебе, как и еще трем нашим командирам, надо ехать в штаб дивизии, комдив награды вручать будет. И поторопись, машина через час.

– Так точно!

Виктор помчался к старшине, начальнику вещевого склада. Склада, как такового, не было. Было два крытых грузовика ЗИС-5, где хранилось и перевозилось имущество. В первом грузовике было обмундирование – брюки-галифе, гимнастерки, комбинезоны, нательное белье. Во втором – ремни, сапоги, танкошлемы.

Старшина прочитал записку и вздохнул так, как будто со своим личным имуществом расставался:

– Ты сегодня второй уже. За наградой едешь?

– Именно!

– Тогда замарашкой не след выглядеть, все же полк представляешь.

Гимнастерку и галифе старшина выдал новые – как и пилотку. Порылся в коробке – погоны нашел. Пока Виктор звездочки на погоны приспосабливал, пояс офицерский с портупеей и кобура новая нашлись.

Во втором грузовике сапоги примеряли, да не кирзачи подобрали, а яловые. Не хромовые, конечно, но все лучше кирзачей.

Когда Виктор переоделся во все новое, старшина отошел на несколько шагов, оценил.

– Непорядок, – вдруг спохватился он, – подворотничка нет!

Оторвав от простыни кусок ткани, он достал нитку с иголкой.

– Подшивай.

Виктор подшил подворотничок, перевесил со старой гимнастерки на новую орден Красной Звезды и медали «За отвагу».

– Ну вот, другое дело! – удовлетворенно произнес старшина.

Для награжденных выделили полуторку. Сам замполит уселся в кабину, командиры – в кузове на скамье за кабиной устроились. Все четверо – как новые пятаки, любо-дорого посмотреть.

Награждение проводилось согласно статусу награды. От имени Верховного Совета медали вручал командир полка. Кому вручали орден – делали это в дивизии, а уж орден Ленина и Золотую Звезду Героя Советского Союза вручали в Москве.

Ехать пришлось часа полтора по разбитым грунтовкам. Пока доехали, пропылились все, и, как выпрыгнули из кузова, принялись приводить себя в порядок. А замполит поторапливает:

– Время, товарищи командиры!

Награждаемых собрали из нескольких полков. Были рядовые, были командиры. Награждение производили в зале местной школы – он единственный мог вместить полсотни человек.

Награждали быстро. Сначала заместитель командира дивизии речь произнес – о текущем моменте, о положении на фронтах, об успехах Красной армии. Потом офицер из штаба дивизии стал зачитывать пофамильно список. Награждаемые выходили из зала к столу, покрытому красной материей, и им вручали награду и удостоверение к ней.

Виктор получил орден Красной Звезды – уже второй.

Многие сразу же прикручивали награды к гимнастеркам. Один из офицеров полка взял с собой трофейный перочинный ножик, в котором было шило, и желающие сразу проделали дырки, прикрутили ордена. Лица у всех были веселые, счастливые – ведь Родина по достоинству оценила их ратный труд.

А потом был торжественный обед. Награжденные собрались вокруг длинного стола, на котором стояла водка в бутылках, бутерброды с копченой колбасой и сыром, яблоки – провизия, давно не виданная на передовой, поскольку даже бутерброды были с белым хлебом. На фронте только ржаной давали, зачастую – плохо пропеченный, да и того не всегда вдосталь.

Выпили. Как водится, первый тост был за отца всех народов товарища Сталина, а потом уже за победу над фашистской Германией, за награжденных.

Обратно разъезжаться стали, когда уже смеркаться начало. Командиры оказались запасливыми, у каждого при себе, оказывается, фляжка с водкой была, один Виктор не догадался. Выпили крепко, да без закуски…

Виктор алкоголь не любил, на фронте не пристрастился. Иногда с экипажем мог выпить положенные «наркомовские», а иногда свою долю отдавал экипажу. Но сейчас за компанию выпил.

Командиры повеселели, стали распевать песни. А что? Имели право – награды получили! До Курской дуги награждали редко, даже за геройские подвиги. Медали, да и то не всегда, иной раз в звании повышали. Поэтому награды в радость были. Придет фронтовик домой после войны, а на груди – только нашивки за ранения, обидно. Да и в тылу коситься будут: нет наград, стало быть, воевал плохо.